"Сон разума" триптих 300х100

В мастерской у Зураба Константиновича Церетели.

Справка

Адамович Виктор Орестович 1952 г. Родился в Калининграде.
Окончил Московский Полиграфический институт, художественно-графический факультет.
1984 - 1988 г.г. Главный художник журнала “СПУТНИК” АПН.
1988 - 1992 г.г. Арт-директор информационного отдела посольства СССР в Индии.
С 1993-2004 г.г. - Главный художник газеты “Совершенно секретно”.

Член Союза журналистов России.
Член бюро секции живопись Творческого союза художников России (ТСХР).

1990 г. Награжден “Exellence Award” делийским отделением Ротари клуб.
2016 г. Награжден медалью Российской академии художеств "Достойному".
Картины находятся в музее Российской академии художеств и частных коллекциях.

_____________________________________

Выставки (см. на доп. вкладке)

Митрополит Сардикийский, Экзарх США 
Христофор (2006 г.)

Современная апокалипсическая живопись Виктора Орестовича Адамовича затрагивает сердце и призывает задуматься о будущей судьбе человечества и великом испытании, о котором предупреждает Иисус Христос (Матв. 24 гл.). Великое, оригинальное и волнующее искусство будет переосмыслено, когда прозреет пророческий потенциал, вложенный свыше, через талантливую руку мастера Виктора Ор. Адамовича. 

С полной адмирацией, 

+ Митрополит Христофор

(Митрополит Христофор (Болгария), Христо Петров Събев.
Гражданин Болгарии и США (Калифорния).
Хиротонисан «Пименовским» Синодом в 1991 году с титулом епископа Макариопольского и возглавлял Болгарскую ИПЦ, от которой отошел в связи с возвратом на старый стиль.
Депутат Народного Собрания Болгарии 1992 год. Председатель парламентской комиссии по вероисповеданию.
Политэмигрант (ООН Международный пакт о гражданских и политических правах).
Священник, выводивший в 90-ые годы двухсотгысячную толпу с горящими свечами на главную площадь Софии. Человек, которого выводили на казнь с черной повязкой на глазах в день святой Пасхи и чудом спасшегося. Ученый богослов, посвятившим, себя изучению Апокалипсиса. Епископ, сан которого подтвержден Патриархом Иерусалимским Диодором II.) 

Юрий Сапожков (Дели. 1991 г.) 

СМУЩАЯСЬ СОБСТВЕННОЙ НЕОТЗЫВЧИВАСТЬЮ

Искусство Виктора Адамовича парадоксально. Что-то мешает назвать его созидательным. Кажется, ни одна линия рисунка, начатая художником, не заканчивается столь же гармонично, как возникает. Образ, который столь ясно намечается, вдруг обрывается, пластика искажается, уступает место чему-то неопределенному, уходящему в подсознание. Перед нами нечто неузнаваемое, нервное, пульсирующее какой-то тайной, ищущее дорогу к тебе, и ты смущаешься своей неотзывчивостью. 
Но в то же время, как это ни странн, это искусство оптимистично и реалистично, так как оно воплощает себя в солнечных, здоровых, налитых движением жизни красках, и если отвлечься от гипнотически черных провалов, искажающих представление о привычном мире вещей, перед нами была бы вакханалия цветов, земных и небесных, в стиле ренессанса. 
Наверное, они генерируют, эти краски. При мне Сейран Степанян, слепой ясновидец из Армении, недавно посетивший Индию как искусный лекарь биополем, “читал” картины Адамовича руками и его суждения порой были поразительно верны. Мне как-то показалось даже, что есть что-то в этой живописи от внеземной цивилизации, и лет эдак через 30, когда, наконец, произойдет наша встреча с инопланетянами, искусство Виктора Адамовича стане еще более современным. 
Оно притягивает и заставляет догадываться о чем-то в себе, что, может быть, знает только космос. Такова система мышления художника, накапливающая энергию интуиции. Это искусства намека и поиска истины, который осуществляется, кажется, на наших глазах. Оно может раздражать и врачевать душу. В зависимости от ее подготовленности преодолеть инерцию самоуспокоенности или, я бы сказал, самодостаточности. 
Не случайно, наверное, что такому, буйному цветом, наступательному, что-то разрушающему в тебе и одновременно создающему искусству так хорошо в Индии. Магия Индии легко различима едва ли не в каждом рисунке. Это отмечается многочисленными индийскими рецензиями Виктора Адамовича. Недавно, кстати, он стал членом Ротари Клуба. 

Москва

Ян Смирницкий 

(Еженедельная общенациональная газета Россiя 17 июля 2002 г) 

ТРИДЦАТИГРАДУСНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

11 июля посол Индии в России Кришнан Рагхунатх открыл выставку работ интереснейшего современного художника Виктора Адамовича. 
На официальное открытие с послом опоздали, посла не видели, пришли в субботу. Двери заперты, никого нет. Милиционер у входа предложил постучать к индийскому охраннику. «Только он русского не знает». Объяснили ему как смогли на английском, что живет на этом свете некий Виктор Орестович Адамович, главный художник газеты «Совершенно секретно». Когда-то в конце 80-х был он в Индии, нарисовал там много картин, и теперь они выставляются в вашем посольстве. В общем, хотелось бы взглянуть. Охранник морщится. Половины не понял. Мы опять за свое – выставка, мол, объявлена до 29 июля, как же так, если мы не попадем… Набирает номер, соединяет с ответственным лицом. Лицо в трубку: нет, 11 июля – alonе day… Как так – alonе? Давим, что из газеты, корреспонденты… 
Но, думаю, работников индийского посольства мало интересовал наш социальный статус. В лучших традициях Европы – «ваша проблема – наша проблема» – ровно через пять минут откуда-то с улицы возник человек, побряцал ключами и открыл нам одно из посольских зданий. Вот так – все здание в нашем распоряжении. Просто и ясно. Там, на первом этаже, у эстрады с микрофонами, мы нашли шикарную живописную выставку где-то из 30 работ. Рты поразевали. Что может удивить человека в тридцатиградусную жару? Тридцатиградусная женщина. Под разными именами – «Принцесса Агры», «Царица ночи»… Пиршество женщины в мощи всех мыслимых красок, а вместо глаз – сочные тропические цветы, доверху наполненные росой и отражающие звездное небо. Каково? Картины с 1987 по 1991 год. Некоторые дописаны в начале 2002-го. Господи, да какой нужно обладать выдержкой, чтобы такое видеть и просто так ходить по земле, день-деньской оформлять статьи в «Совсеке», ничем не выдавая своей страсти?! 
А Виктору Адамовичу, как сейчас принято говорить – «российско-белорусскому художнику», исполняется 50 лет. Он верит, что формула «познай самого себя» – величайшая мистификация и человек даже близехонько не подойдет к разгадке своей же человеческой природы. Ведь для этого нужно перестать быть человеком. 

Постоянный адрес этой статьи: 
http://www.rgz.ru/arhiv/17.07.2002/politika/txt1.html 

Марина Ермоленко (Москва 2002 г.) 

ИСКУССТВО НЕ НУЖДАЕТСЯ В ПЕРЕВОДЕ

В Москве в Посольстве Индии открылась персональная выставка художника Виктора Адамовича 
Персональная выставка художника Виктора Адамовича привлекает внимание, прежде всего, сочетанием сразу трех национальных культурных традиций. Несмотря на то, что почти вся жизнь мастера связана с Россией он считает себя белорусом: “Моя фамилия - Адамович - знаковая, в том смысле, что, где бы я ни был, она расскажет за меня о моих белорусских корнях и не дает о них забыть мне”. Неслучайно также и то, что выставка проходит в культурном центре посольства Индии в России. Виктор Адамович долгое время прожил в Индии, и именно индийский период его творчества отражен на представленных здесь полотнах. 
“Мне бесконечно дороги культура России, Беларуси и Индии. Иногда национальные традиции настолько тесно переплетаются в одном творчестве, что получается один замысловатый узор. Свое творчество я назвал бы “евразийским узором”, - признается он. 
На открытие выставки поздравить художника пришли друзья и поклонники. Благодарили Виктора Адамовича за доставленную его полотнами радость сотрудники посольства и культурного центра Индии, начальник отдела культурных связей со странами Азии МИД РФ Никита Матковский , президент Общества культурного и делового сотрудничества с Индией Александр Сенкевич. От лица Парламентского собрания Союза России и Беларуси, Постоянного комитета и Союзной общественной палаты выступили Иван Егоров и Владимир Аксенов. Председатель Центрального совета Международного союза общественных сил “Союзная общественная палата” В. Аксенов выразил глубокую признательность художнику за его творчество. Виктору Адамовичу была вручена грамота за личный вклад в строительство Союзного государства. “Искусство не имеет ни границ, ни национальностей, оно носит вселенский характер. Творчество художника не нуждается в переводе”, - сказал Владимир Аксенов. 
Это уже не первая выставка работ мастера, он не раз выставлялся в Москве, его персональные выставки проводились в ЦДХ, культурном центре “Россия”, Государственном музее народов Востока. Сам он родом из Кенигсберга - города великого Канта. Это наложило особый отпечаток на творческую манеру художника. Яркий мир его полотен поначалу представляется безумной вакханалией цветов, но более искушенный ценитель отмечает философскую общность работ: “Наше знание о реальности - всего лишь априорные субъективные формы чувственного созерцания”, - говорит Адамович. 
Свое восприятие мира художник воплотил в ярких, динамичных образах Женщины эпохи Ренессанса, непостоянной, роскошной, необузданной и всегда разной, как сама жизнь. На его картинах “Соперницы” - столкновение двух непримиримых стихий, “Древнеиндийская богиня Кали” - покойно раскинувшаяся на цветочном ложе, “Царица ночи” - не желающая расставаться со знойными полуденными красками. Искусство Адамовича парадоксально. Стремление познать жизнь во всех проявлениях и сознание того, что познание не возможно. “Древняя формула - познай самого себя - величайшая мистификация”, - говорит сам автор. 
Зажигание традиционной лампы и индийские напевы наполнили выставочный зал особым ароматом. Боясь нарушить атмосферу гармонии, гости переходили от полотна к полотну, погружаясь в мир сказочных фантазий женских образов, наслаждаясь буйством красок индийской природы. Картины Адамовича “Время перемен” разительно отличается от других полотен мрачностью колора и жестокой яростью Революции, политические стихии отталкивают художника, ему ближе мудрая созерцательность древнеиндийских божеств. “Искусство - это единственная сила, не прибегающая к насилию”. 


Москва. 2002 г.

Ольга ПЕТРОЧУК (Москва 1994 г.) 

“ИНАЯ СТРАНА” ВИКТОРА АДАМОВИЧА 

Очевидно, что графичность живописи, какою в массовом порядке переболели московские живописцы за два последних десятилетия, не угрожает Виктору Адамовичу, возлюбившему в конце 80-х годов интенсивность палитры и непринужденность красочного мазка. На фоне последних экспозиций “московской школы” живопись Адамовича намечается еще не проясненным, но уже самобытным явлением.

Судьба словно заранее подготовила художника к открытию “собственной Америки”, которая, в отличие от споткнувшейся мечты Колумба, оказалась доподлинной Индией. Хотя сдержанное изящество его рисунков нечто качественно иное, чем красочное буйство его холстов, и живопись, и графика Адамовича являют благотворные результаты освобождения от усвоенных в свое время уроков графической сухости.

“Идеологически” близость художнического перелома закрепляется в картине на евангельский сюжет. По мнению автора, наибольшие крестные муки достаются не столько заранее осведомленному обо всем Богочеловеку, сколько неожиданно призванному неизвестному из толпы, подхватившему Его крест. Неожиданность голгофского пути повышает в глазах художника значимость подвига Второго. И для себя Адамович намечает подобную участь - скромного, но упорного продолжателя Первого, будь то открыватель новой религии или нового материка.

Еще до встречи с реальной Индией своеобразным знаком прорыва н манящую “иную страну” - иную, сугубо красочную стихию - стала картина “Футбол” с ее трогательно наивным “ангелом” в бутсах, который, сам себе дивясь, возносится в логически необъяснимом полете. Зелено-голубая “астральная” гамма намекает на вечность, казалось бы, преходящего момента. И в дальнейшем то небесно-прохладные, то вулканически огненные переливы из одного цвета в другой, от фигуры к фигуре, от героя к среде помогают приблизить мимолетное к Вечному, преображая какую-нибудь случайную группу на пляже в подобие легендарного Суда Париса.

А уж доподлинная Индия ворвалась в живопись Адамовича полным смещением всех эстетических и психологических масштабов. Индия отворила все шлюзы его жажде живописной своды, расковала кисть не столько влиянием своего великого культурного наследия, сколько всеобъемлющим “веянием” породившей эту культуру стихии природной органической жизни. В этой неповторимо пряной атмосфере даже эклектическая “колониальная” архитектура Красного форта в Дели и прочих странно сказочных индийских построек побуждает художника к созданию собственных архитектурных фантазий в пейзаже. 

Это ведет и к своеобразному равенству неодушевленного с одушевленным: укрупненные и упругие цветы в живописи Адамовича воспринимаются “персонажами” не менее значимыми, чем люди и животные. В его буйном красочном мире господствуют не столько герои и вещи, сколько власть метаморфозы над ними. В пейзажах ли. в натюрмортах все роднится между собой в растущей и дышащей среде, словно в разных жанрах своей живописи Адамович не без удовольствия пробует проживать как бы разом несколько жизней в разных измерениях. настрое и ритмах. 

В портретах произвольные сдвиги масштабов помогают находить неожиданную красоту там, где обыденный взгляд ничего не увидит, в специфических очертаниях ног профессионального танцора Вячеслава Гордеева или в профессионально проницательных очках журналиста Кроткова. Подчеркнутая неожиданно острой деталью характеристика отдельной личности выливается в нечто нарицательное для целого сословия. Таков в особенности оранжевый “Махатма” успешно сочетающий в себе черты гротескного упыря и вдохновенного визионера. И он в своем роде “сама природа”. 

Но наиболее полно живописное “мифотворчество” Адамовича выступает в жанре свободных фигуративных композиций, не связанных конкретным героем и сюжетом. Как чисто органическая и поэтическая реакция живописца на целый новооткрытый природно-культурный комплекс рождаются образы совершенно особенных героинь. Стихийно - сказочные эти создания непринужденно соединяют в себе массивную телесность индийских классических скульптур с лукавой повадкой современных космополитических раскосых красавиц. Истые нимфы джунглей. они и очеловечивают своим присутствием пейзаж. и непосредственно воплощают в своих формах его причудливый рельеф. Это не иллюстрации к древним легендам, не подражание индийской классике и не конкретные женщины современной Индии, но квинтэссенция всех этих “вечных ценностей” в преломлении восхищенного иноземца, внезапным наитием ощутившего себя своим в мире антиподов. Без сомнения в героинях Адамовича подмечен поражающий сегодняшнего западного человека первобытный восточный хаос, но хаос этот с его красочным непокоем таит в себе как бы обещание будущей гармонии. Это хаос, сулящий рождение, как и положено при воплощении женского, потенциально материнского начала. 

Но вот мужские персонажи Адамовича - повзрослевшие потомки его “летящего футболиста”уж точно являют собой скопление произвольных ракурсов и всяческих противоречий. То ли восточные джинны-изгнанники, то ли русские странствующие правдоискатели, все они так или иначе устремляются. рвутся куда-то. словно их ненасытно вопрошающим душам тесно в собственной оболочке. Крутой ракурс вероятно, означает философскую глобальность того, что томит и душу самого автора, - вплоть до проблемы современного «Человека над пропастью» в образе то неосторожного велосипедиста, то просто широко шагнувшего ходока. Новоявленную породу инфантильных колоссов, навевающих о монументальных видениях Делакруа и Гойи, отличает, при всей их фантастичности, естественная убедительность. Искренность переживаний художника спасает от фальши самые сказочно-фантастические его задумки.

Так создается архаический по мотивам, но современный по способам воплощения мир – по сегодняшнему беспокойный вариант земного рая, образ обетованной земли с гуриями и чародеями. Что приводит к единству всю его разнородность? Не композиция и не рисунок, а весьма образная светотень, наличие своеобразных «световых зон» обычно в центре композиций. Интересно, что подобные участки свечения неправильной формы иногда можно обнаружить и в совершенно иных, «прикладных» видах творчества Адамовича – в построении красочных обложек и даже бескрасочных листов оформляемых им журналов. Как эпицентры благотворного взрыва, где зарождается ещё неясное, но живое, эти светлые точки удерживают от распада все по барочному условно распластанное пространство картин.

Стягивая в единый узел элементы индийских и европейских образных влияний, лучшие из произведений Виктора Адамовича как бы возвращают нас в лоно изрядно позабытой нашей индоевропейскости. Быть может, это обещает в грядущем если не новые связи и общности, то хотя бы восстановление утраченного звена в сегодняшней распявшейся «связи времен».